Минувшей зимой большой сенсацией в культурной жизни города стала серия работ Mascograd, принадлежащая кисти Константина Павлова. Для художника она является первым коммерчески успешным проектом и еще сильнее обозначает принципы его творчества: создание нового искусства, основанного на существующем культурном опыте. О взгляде Константина Павлова на историю искусства, отношении к выставке и возникновении идей читайте в нашем материале:
— После выхода серии все наименования в социальных сетях у тебя связаны с «Масками». Насколько часто на тебя так влияют проекты?
— Это просто никнеймы без лишней нагрузки. Обычно –измы носят негативный оттенок, а я придаю ноту позитива. На самом деле, Mascograd – это первый удачный концептуальный проект. Его узнают, и им интересуются.
— Многие склонны видеть в твоих работах отсылки к востоку. Может это быть связано с тем же восторгом, что, например, был у импрессионистов, когда они смотрели японские полотна?
— Нет, конечно, на дворе вторая половина 2019 года. Я не смотрю в тренды, мне понятно, как они были структурированы. В какой-то момент правящие умы решили быть ближе к народу, и возникли первые музеи, появилась почва для маркетингового распределения ролей. Работы в музее стали бесценными, как и работы на заказ, возникли различные течения в изобразительном искусстве.
Мне кажется, что, если ты художник, то ты не всегда понимаешь, что делаешь. Если ты создаёшь что-то новое, то это будет только в последствии классифицировано теоретиками искусства. Кто-то сейчас говорит об эпохе постмодерна, у кого-то метамодерн. Для меня это всё очень расплывчато и недосказано. Я не хочу себя относить к чему-либо.
— Из чего рождается концепция?
— Концептуальную основу я беру из событий действительности. Мне понравилась выставка в музее Израиля, где выставлялись самые древние артефакты, древние маски. Каждый экспонат датируется 9 тысячелетием до н.э. В мире культуры — это большое событие. Это является неким подтверждением того, что племенные конструкции были всегда.
Всё это нашло отражение в моей выставке. Она была комбинированной, потому что проходила в зале Дома художника. Это большое пространство, в котором было представлено сразу две серии работ, но акцент был сделан на масках. На более кроссмедийных проектах, например, я бы показывал три работы и связанный с ними видео-продакшн или видео-звуковые инсталяции.
Когда искусство делает уклон в сторону интертеймента, то оно перестаёт быть искусством и становится развлечением. Мне это не нравится, я не считаю это настоящим, хотя элемент шоу в любом случае всегда присутствует.
— Маска, для тебя, — культурное явление?
— Это доказательство, констатация факта. Я не люблю искусство, которое не отвечает действительности и является выдумкой. Оно фиктивно. Я за настоящее антропологическое исследование, которое подчеркивается художественной интерпретацией. Это то, что искусство должно делать – заниматься обработкой действительности с помощью художественных средств.
— Я правильно понимаю, что творчество – это твоя реакция на происходящие события?
— Конечно. Если у тебя нет реакции, то ты пассивно сидишь.
— Ты являешься победителем многих конкурсов. Это что-то для тебя значит?
— Это ничего не значит, это Social proof. По большей части я так знакомлюсь с людьми. Когда ты делаешь что-то классное, к тебе тянутся люди, в основном из профессиональной среды. Если честно, меня больше знают в Санкт-Петербурге.
— Где тебе больше нравится творческая обстановка, и планировал ли ты переезжать?
— Мне больше нравятся большие города. Однако основной задачей для меня всё же является создание хороших работ. Если у меня будет возможность сделать гастроли, то я сделаю это не ради переезда. Фальстарт не нужен. Нельзя стать мастером по щелчку пальца, требуется время.
— Что для тебя значит жить в Смоленске?
— Есть две работы – одна из них жить в Смоленске.
— Насколько важно придерживаться традиций?
— Если бы я занимался контемпорари искусством, то этот вопрос был бы не актуален, потому что никаких традиций не сформировалось. Это вещи, которые будут оценены через некоторое количество времени.
Сейчас происходит возвращение к легко читаемому искусству, которое будет легко понять спустя некоторое количество времени и которое станет толчком к чему-то новому для потомков.
Идёт тренд на станковую картину. В Европе, США и России ни на один конкурс не берут абстракцию. Думаю, что это историческая парадигма. Вторая половина 20 века – была смертью искусства, как способа описания действительности художественными средствами, теперь оно возрождается. Происходит некое движение по параболе. Например, за Античностью шёл упадок (Средневековье), далее началось Возрождение.
— Есть ли у тебя концепция следующей выставки?
— Я намерен сейчас сконцентрироваться на «Маскограде», проект коммерчески успешен. Возможно, в скором времени будет выставляться в Санкт-Петербурге или заграницей.
Текст: Мария Скробова
Фото: Дмитрий Гвоздик, Евген Гаврилов, Сергей Покровский
