«Да кто вы такие?» — спросите вы. Да вот, пришли в театр. Давно. Особо назад не рвемся. Каждый раз выходим из зрительно зала, и между нами начинаются бурные обсуждения. Присоединяйтесь!
Иван и Вероника, ваши зрители
– Героиня? Она прекрасно копалась в песочке!
– Вань, ты знаешь, я верю в хорошее начало людей до последнего. И к Зимину в самом начале я прониклась тёплыми чувствами …
– Когда «в самом начале»?
– В самом начале, перед спектаклем.
– Ты о том, что было почти пятнадцатиминутным предисловием к спектаклю?
– Да.
– И откуда же тёплые чувства?
– Сейчас, подожди. Сперва надо сказать, что выход его на сцену был мега-пафосным. Ваня, я тебя толкала даже, но ты не смотрел! Он вышел на сцену, победно посмотрел на зал, вокруг него постепенно зажигался свет. Не хватало только торжественного звука зарождения чего-то гениального.
– Я тогда на сцену не смотрел, но это вполне в духе Диалога.
– И потом он говорил про пошлость. Якобы очень важно, чтобы со сцены не было пошлости. Идея такая была. Ты услышал её? Она мне очень понравилась!
– Нет, я был раздражен этим вступлением. Эти традиционные выступления Зимина перед зрителем… это не то, что я хочу видеть, приходя на спектакль. Зачем выдавать заранее идею своей работы? Я не понимаю. Я хочу посмотреть спектакль и сам понять, о чём он, что хотел сказать режиссер, какова идея и прочее. Поэтому я просто выключаюсь и стараюсь не слушать.
– В его словах было зерно разума, но потом я поняла, что всё это безнадёжно театрально. Не в самом хорошем смысле этого слова. Показушно как-то…
– Давай же уже перейдём к делу. А то наше начало что-то затянуто.
– Ага, уж очень в стиле «Диалога».
– Да, набрались. В общем: спектакль построен так, что в начале мы видим на сцене совсем малышей. И с каждым узнаванием чего-то нового друг о друге они растут. Это показано, например, элементами одежды: подтяжки и цветные носочки, гольфочки у девочки, бантики и всё такое.
– Да… Эти элементы постепенно пропадают. И к концу они уже одеты по-взрослому. Неплохой сценический ход. Показано внутреннее взросление: из малышей к следующему, более взрослому этапу жизни.
– Да. Началось всё, кстати, недурно. Музыкальное сопровождение было не лишено напыщенности и эпичности, но не раздражало. Музыка мне нравилась.
– Что ты, Вань! Начало вообще отличное! Завораживающая! Прекрасная мизансцена: лучи, музыка, песочница, и фигура Бетмэна…сидящая! Это прекрасно. Свет и декорации вообще были на уровне. Песочница удалась. Песочнице я верила.
– Чего не скажешь об актёрах.
– Да, Вань. Всё было прекрасно, пока актёр не заговорил. Ваня, вот опять мы о том же! Это утомляет. Нас ругают, что мы критиканы. Да не критиканы, ребят! Мы очень хотим увидеть хорошее. Мы ищем. Как же страстно хочется попасть уже на что-нибудь по-настоящему хорошее! Нам же добрых слов не жалко, да? Вань?
– Не переживай так, Ник. Слов не жалко, конечно же.
– Мы «обязательно найдём!» – как в мультике про Умку. Да?
– Да. Надоело, конечно… Но найдём.
– Кстати, Вань, там жестокость была сильная. Мы знаем, что дети жестокие. Но герой, этот мальчик, показался мне не жестоким ребенком, а… нуждающемся в лечении. Как он хватал героиню и… Это страшно просто было, хотя по тексту такой жестокости не было. Так странно поставлено.
– И при этом актёр сорвал больше всего аплодисментов.
– И ему единственному цветы подарили! А как он переигрывал…
– Переигрывал? Ника, да это даже не переиграно было, а наигранно! Но если он наигранный был, то что говорить о том мальчике, который выбежал в конце спектакля.
– Меня больше вторая Милка поразила. Жалко её как-то.
– Вообще, Ник, всё было похоже на клоунаду… Гиперболизированная каждая эмоция. Если удивление – то брови выше головы. Если грусть, то уголки губ опущены ниже колен. Ладно. Тут даже говорить не о чем: никакой естественности практически за весь спектакль. Если говорить, что театр – подобие жизни, то Диалоговские постановки можно назвать…
– Диалогом! Понимаешь? Всё правильно! Это же и есть диалог! Всё, что мы уже не в первый раз встречаем в этой театральной студии – набор реплик, которые красиво (или нет) кидают друг другу исполнители ролей. По крайней мере громко кидают. На «Мой маленький бог» у меня закладывало уши, а вышла я с дикой болью в голове.
– Ну, не всегда в Диалоге одни диалоги. Есть ребята чувствующие, настоящие. И это не один. И не два даже.
– Хорошо, но не в этом спектакле…
– Согласен, не в этом.
– Этих ребят я ещё не видела на сцене. Может, они раскроются для нас в других постановках…
– Но в этот раз не случилось.
– Мне понравился песок! Актриса, которая ковырялась в песке. Вместо него была ткань, но я отметила её память физических действий: мне верилось, что это песок.
– А мне нет. Если ребёнок, да вообще человек, играет в песке – то он что-то делает из него. Строит, рисует на песке. Она же что-то делала только в начале,а потом просто испытывала на куске ткани лопаточки, грабельки – то, что у неё было. Иногда мне нравилось, я соглашусь с тобой, но лишь иногда.
– Ваня, а я же однажды им поверила! Очень! Всем! Знаешь, когда?
– Так.
– Когда они вышли на поклон и просто улыбались. Они такие были живые, такие настоящие…
Я тогда наслаждалась ими. Но потом они опять стали «актерами», и побежали, размахивая руками…
Мне казалось, что спектакль – механизм. Всё четко построено, но не живое. Механизм, в котором не проработана душа, душевность…
– Вань! Можно я еще скажу о зрителях? На спектакль же опять привели зал детей. И все паузы, в которых актёр живет…
– Или пытается…
– В эти мгновения дети ловили момент, чтобы переговорить, причём и на первом ряду не стеснялись этого делать. И сопровождающие – взрослые тёти – тоже не смущались перешептываться в эту паузу.
– Да, Ника, это было. И замирал зал, услышав слова: «козёл», «сука» и прочие. В эти мгновения зритель оживлялся и обращал всё внимание на сцену.
– Естественно: в школе детям за такое по губам дают, а тут прямо со сцены эти заветные словечки льются.
– А что лилось из уст подростка, которого Зимин сам после спектакля вытащил к сцене, чтобы спросить его мнение? Ты помнишь это?
– Ложь, скорее всего! Мальчик же застеснялся, что естественно, и сказал очень шаблонно: «Спектакль понравился. Смотрел, не отрываясь…» Хотя сам балагурил на первом ряду.
– И за ложь он получил ПОДАРОК от «Диалога» – книжку про театр «Диалог». Такую же получили учителя, которые сделали кассу театра в этот день.
– Враньё, которое поощряется.
– Лицемерие, я бы сказал. Мальчик произнёс то, что хотели услышать, и был вознагражден.
– В целом о спектакле: можно сходить ради самого произведения.
– Да, друзья, пищу для размышлений вы получите, ибо материал с которым работал «Диалог» хороший. Хороши декорации, оформление. Но театр…
– Сплошной диалог.
А мы на правах зрителя ставим «Песочнице» такую оценку:
До встречи в зале!
Ваши зрители
